Как же изменился мир – стал больше или наоборот, меньше?
А может быть, он точно такой же величины, что и человек?
И настолько больше, насколько острова – это острова, а люди – это люди?
Эйвинд Рангёй

Патрон фестиваля Эйвинд Рангёй

«Нет человека, который был бы как остров», – сказал английский поэт Джон Донн. Людей я еще только пытаюсь изучать, а об островах уже кое-что знаю. Мир моего детства был примерно пятьсот метров в длину, двести в ширину, и все это было в окружении океанской воды разной глубины. На острове было семь домов – все жители были между собой в родстве, кроме одних – тех, кто жил в соседнем доме, и кому простили их фамилию, происходившую от названия соседней деревни. Части света были немного другими, чем в остальном мире: «север» означал восток, а «юг» – запад. Потому что жизнь здесь ориентировалась по курсам кораблей.

Я никогда не думал, что в этом есть что-то исключительное, странное. Наоборот, я думал о том, как странно, должно быть, жить в городе, где нужно запирать двери. Нашу дверь было вообще невозможно запереть, ключ давно потерялся, к тому же все равно кто-то всегда был дома. Мой дядя Клаус запирал дверь, если отлучался из дома. Но ключ оставался в дверях с наружной стороны. Запертая дверь была просто знаком, что его нет дома, что нет смысла стучаться. «Почему ты оставляешь ключ в двери?» – спросил я однажды. «Ну а если вдруг кто-то захочет зайти?» – ответил дядя.

Был ли этот мир маленьким? Между нашим островом и заливом была бухта, где во время отлива совсем не оставалось воды. Морские водоросли тогда собирались в кучи, где двигался какой-нибудь маленький краб или рачок, и мир и вправду казался маленьким в этой низкой воде. Но потом, каждый день, неизменно, вода начинала подниматься. Если во время большого прилива надеть маску для ныряния, открывался чудесный мир. Эти несчастные кучи водорослей становились теперь большими деревьями, в лучах солнца и зелено-синей воде это был просто-таки сказочный лес. Этот мир уже совсем не казался маленьким.

В мире моего детства телевизоры были еще в основном с деревянными корпусами и без пультов. Когда я выучил цифры, то спросил у мамы, почему у телевизора кнопки с цифрами от единицы до восьми, для чего они? «Это кнопки телеканалов, – объяснила мама, – в некоторых местах, за границей, можно так выбирать, что смотреть». И я был изумлен.

30 лет назад в тысячах домов появился первый частный телеканал и новое явление – телереклама! Поначалу мы прямо-таки ждали ее. Я мог воскликнуть: «Слушайте, реклама!» – и братья-сестры с любопытством и интересом спешили на зов. Особенно запомнился один рекламный цикл. Увлекательные рекламные клипы знакомили нас с экзотической кулинарией разных культур и заканчивались пожеланием «Мир большой. Попробуй его».

Но наш земной шар в космосе – крохотный, как отверстие в пуговице, и в то же время огромный, настолько, что попробовать и познать его весь невозможно. Через тридцать лет я смог немного познать и попробовать этот мир, он расширился по крайней мере до величины Эстонии, где у меня есть мои маленькие миры в Тарту, Таллинне, Пыльтсамаа, а общаюсь я с людьми по всему миру, и когда в этом общении возникают интересные связи, то люди говорят обычно со значительным выражением лица и на своем родном языке: «Мир все-таки такой маленький!»

Как же изменился мир – стал больше или наоборот, меньше? А может быть, он точно такой же величины, что и человек? И настолько больше, насколько острова – это острова, а люди – это люди?

Перевод: Ольга Эйнасто